В. Арсланов - Метод

Фрагмент статьи В. Арсланова «Что понимал Э. В. Ильенков и чего не поняли его ученики — неомарксисты? (К вопросу о современной схоластике)». Статья 2008 года с постскриптумами 2009 и 2010 годов. Видимо это наиболее мягкая часть статьи, подготовленной учеником Лифшица к ильенковским чтениям 2008 года, полемика шла два года, ученик оказался достоин учителя и стилистически, и позицией ортодоксального марксиста в вариате Лифшица, в статье безотносительно позиции много полезного, включая азы научной методологии, начиная с умного цитрования и конечно применением исмата в философии.

Метод

Метод С. Н. Мареева имеет много общего с методом Г. В. Лобастова, а над ними возвышается метод А. Д. Майданского. Все эти три метода, в основе своей единые, на мой взгляд, в точности описаны одним мыслителем, имя которого мы узнаем после того, как проследим вместе с ним основные этапы движения мысли Мареева, Лобастова и Майданского:

«сначала на первый план выступает ошибочная теория»,

констатирует наш мыслитель. Тело не мыслит, мыслит дух (А. Майданский). Вначале С. Н. Мареев выдвигает идею: между мышлением и материей, духом и телом есть нечто третье, и это третье — деятельность. «Материя является субстанцией только тогда, когда она» становится мышлением (Мареев). Но вот как комментирует подобную идею Маркс: «не признавать никакого отличного от мышления — бытия», «никакого отличного от деятельности — страдания», это, согласно Марксу, логика «святого отца» и одновременно очень боевого левого гегельянца Б. Бауэра¹⁾. Г. В. Лобастов утверждает, что у Гегеля нет никакого идеализма, и Маркс не написал материалистической диалектической логики потому, что в этом не было необходимости, она уже была написана — Гегелем: «Что Марксом не написан обещанный очерк диалектики, вряд ли можно объяснить его занятостью другими проблемами: уж никак нельзя сказать, что проблема диалектики была для него периферийной — ни для теории, ни для практики. Мысль, что в Гегеле завершилось философское системотворчество, не содержит в себе иронического отношения к предшествующему развитию философии, — в ней просто констатируется факт завершенного выражения мышления в гегелевской логике. Гегелевская система логики и есть метод. И если вы отбросите систему, то вместе с ней выбросите и метод»²⁾ Так пишет Г. Лобастов. А теперь вспомним, что писал Маркс о гегелевском методе: спекулятивный философ общеизвестные свойства реальных вещей «выдает за открытые им определения, давая тому, что может быть создано исключительно абстрактным рассудком, а именно — абстрактным рассудочным формулам, названия действительных вещей и объявляя, наконец, свою собственную деятельность» «самодеятельностью абсолютного субъекта, «плода вообще». На спекулятивном языке, — продолжает Маркс, — операция эта обозначается словами: понимать субстанцию как субъект, как внутренний процесс, как абсолютную личность. Такой способ понимания составляет, — заключает Маркс, — существенную особенность гегелевского метода»³⁾. На этой же странице Маркс называет гегелевский метод «искусной софистикой». Знает ли об этих, и многих других подобных же марксовых определениях гегелевской идеалистической диалектики Г. В. Лобастов? Без сомнения, знает. Но, как и С. Н. Мареев, и А. Д. Майданский, он их просто игнорирует. Во всяком случае, открытой критики Маркса у Лобастова нет.

Затем

«эта ошибочная теория как бы несколько стушевывается: проглядывает что–то похожее на истину»

— оказывается, что в деятельности людей отражается мир как таковой, вещи как таковые, независимые от человека:«действие растворяет субъективное состояние человека в субстанции предмета человеческой деятельности, и человек как бы сливается с внешней вещью, превращая законы ее бытия в форму собственной деятельности» (А. Майданский) «В сознании вообще нет ничего, чего бы не было в опыте»(Г. Лобастов). «Мышление есть всеобщая идеальная форма деятельности человека, согласующаяся со всеобщими формами самой действительности» (Г. Лобастов).

«в заключение делается попытка привести истину к одному знаменателю со вздором»:

а именно — выясняется, что «мышление и есть атрибут этой субстанции — общественно–исторической практически–трудовой деятельности» (Г. Лобастов) — Нет, простите, мышление есть атрибут материи в целом, а человеческая деятельность и общество — не субстанция. Общество — часть природы и развивается только во взаимодействии с природой. Или у вас две субстанции, как у Декарта? А если одна, и если вы употребляете понятие «субстанция» в строгом философском смысле, а не вкладываете в это понятие какого–то другого смысла (не оговаривая этого), то будьте добры определить, что же является субстанцией — человеческое общество и человек, его деятельность — или мир в целом, частью которого является человеческое общество. У Лобастова в данном случае, как и у Мареева — крен в субъективный идеализм, коллективный солипсизм, ибо в объективном идеализме Гегеля человек и общество не были субстанцией, субстанция для него объективная и абсолютная идея. «Посмотрим», как пишет Лобастов, что у него, то есть у Г. В. Лобастова, утверждается дальше. Отношение между реальностью и формами деятельности человека, формами его мышления Лобастов иллюстрирует следующим примером:

«В форме сосудности отражена существенная определенность жидкости, но представлена она там не в своем собственном образе, а через образ человеческой деятельности»⁴⁾. Тут проблема основательно запутана и требуется отделить, как говорится, мух от котлет. Форма сосуда, амфоры, например, как предмета декоративного искусства — это художественный образ или нет? Изображает ли декоративное искусство действительность, хотя и очень своеобразно, не так, как это делает живопись? Если нет, то вы идет в одну сторону (к А. Бренеру), а мы в другую (к философии искусства Гегеля). Другой вопрос: изображает ли сосуд ту жидкость, которая в нем содержится? Определенные свойства жидкости отражаются в форме сосуда, но очень опосредованно и отдаленно, ибо жидкость бесформенна в земных условиях. «…Сосудность как форма не есть отражение и обобщение собственной формы тех вещей, которые в человеческой деятельности этой сосудностью оформляются (жидких и сыпучих веществ)», утверждает Г. В. Лобастов. А мешок не есть «отражение и обобщение собственной формы» той картошки, что в нем хранится. Что же это доказывает? Что формы мышления относятся к реальной логике жизни, к ее рельефу, к содержанию мысли как мешок к картошке? Ведь с равным правом, как и в примере с сосудом, можно сказать, что в форме мешка (его бесформенности) отражены определенные свойства картошки (в сосуд с узким горлом ее не поместишь). И в форме мешка картошка представлена «не в своем собственном образе, а через образ человеческой деятельности», в процессе которой создан мешок, форма которого в какой–то мере отражает свойства и форму картошки. Ну, и что из того? Какой новый смысл тут привнесла категория «деятельности»? И какой, интересно, «образ» имеет деятельность по созданию мешка? «Мешковости как формы»? Нет, ни сосуд с жидкостью, ни мешок с картошкой, ни деятельность по их созданию, ничего не меняют в том обстоятельстве, что связь между формой и содержанием в примере Лобастова, связь между сосудом и жидкостью, равно как и между мешком и картошкой — внешняя, абстрактная. Если вы видите в этих примерах суть отношения форм мышления и форм бытия, то впадаете в самый примитивный формализм, и не надо быть знатоком Гегеля, чтобы понять эту простую мысль.

Хотите верьте, хотите нет, но знаток диалектики и гегелевской логики Г. В. Лобастов приводит эти примеры как иллюстрацию того, как «человеческая деятельность» «работает» с вещами реального мира. Не верите? Тогда читайте фразу, непосредственно предшествующую примеру с сосудом и жидкостью (если, конечно, вам удастся вычленить и удержать ее смысл): «И если человеческая деятельность отделяет от вещей их собственную форму и удерживает ее в специфической культурной предметности, то это отделение, конечно же, не есть реальное отделение, разрушающее категориальную структуру вещи, а есть закрепление через специфическую культурную предметность своего собственного способа работы с этими вещами».

Что касается А. Майданского⁵⁾, то он сначала отождествил природу с ее законами, затем сделал материю вторичной, поскольку материя у него — выражение законов природы, а в итоге с легкостью необыкновенной опроверг и материализм, и идеализм, возвышаясь сам над ними в качестве третьего, абсолютной истины достигшего.

А теперь обратимся к мыслителю, столь выразительно обрисовавшему трехступенчатый метод А. Майданского, Г. Лобастова и С. Мареева. Вы уже, наверное, догадываетесь, что это — не творческий марксист, а отпетый догматик Г. В. Плеханов. Приведем целиком его характеристику указанного метода, «где сначала на первый план выступает ошибочная теория, потом эта ошибочная теория как бы несколько стушевывается: проглядывает что–то похожее на истину; в заключение делается попытка привести истину к одному знаменателю со вздором, и получается какое–то среднее учение, в котором верное окончательно испорчено ложным, а ложное возведено в квадрат незаконным сожительством с истиной. Разбирайтесь, как хотите, — вы никогда не поймете с полной ясностью, в чем дело»⁶⁾.

Что создается таким методом? Эклектические смеси, отвечает Плеханов. К диалектике они не имеют отношения.

А вы думали, что можно лягать копытом мертвого льва совершенно безнаказанно? Нет, друзья, прежде чем лезть на ринг против Тайсона, хорошенько подумайте, а стоит ли размахивать перед его носом своими кулаченками? Ведь он такую оплеуху отвесит, что не встанешь. Прежде, чем опровергать Плеханова, не лучше ли на время оставить в покое «деятельность» и внять совету Владимира Ильича, когда он настойчиво внушал своим, не в меру боевитым, по его словам, проповедникам всего «нового» и небывалого, ставящего землю на дыбы: читать и перечитывать, изучать все, что написано Плехановым по философии. А заодно и самого Владимира Ильича, вместе с Марксом и Фейербахом, внимательно перечитать было бы делом не лишним.

Таковы были едва ли не первые слова и советы, которые я услышал из уст Михаила Александровича Лифшица, за что я ему искренне признателен. Думаю, что и Эвальд Васильевич Ильенков к этим словам и советам тоже с энтузиазмом присоединился бы.

Вывод:

в целом неомарксизм свидетельствует о понижении теоретического уровня даже в сравнении с Плехановым, несмотря на определенные достижения (например, критика франкфуртской школой «инструментального разума»), но этими, весьма неоднозначными, достижениями, «где ложное возведено в квадрат незаконным сожительством с истиной», неомарксизм обязан прежде всего книге Г. Лукача «История и классовое сознание». Другими словами, в философии наших дней мы видим тот же процесс, что и в других областях культуры (например, в искусстве и эстетике) — возвращение к вульгарной социологии, активизму 20‑х годов, авербаховской проповеди деятельности и активности без теории отражения. Что из авербаховщины выросло, хорошо известно, но, к сожалению, плохо еще понято.

Стоит ли, друзья, примыкать к этому направлению?

¹⁾ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, с. 157.

²⁾ Эта и все другие цитаты из Г. В. Лобастова приводятся по его докладу «Диалектика как деятельная способность – (Доклад на «Ильенковских чтениях‑2008)»

³⁾ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, с. 66.

⁴⁾ Лобастов Г. В. «Диалектика как деятельная способность (Доклад на «Ильенковских чтениях‑2008)»

⁵⁾ Цитируем А. Майданского снова, ибо его логика заслуживает внимания: «Материя и мышление — это две абсолютно равноправные формы выражения (два «атрибута») вечных и неизменных законов Природы. Ни одна из них не является причиной другой, не является первичной по отношению к другой, как думали философы материалистических и идеалистических школ»

⁶⁾ Плеханов Г. В. Соч., т. VI, с. 87.

Ударим непроизводительным трудом по производительному ЖЖ!

Это, я бы сказал, момент истины: является ли писанина блогера в ЖЖ производительным трудом(?), вот только не надо торопиттся с ответом, а то есть люди считающие, что автоматизация труда в банке, да и всё, что с банками связано непроизводительно по определению, ну тому самому по которому только тонны чугуна давать “на гора” производительно , а у нас тут и рейтинг, и социальный капитал, а кому и натуральный капитал, очевидно что труд блогера просто пробившегося в топы и топого блогера за деньги, труд разный, то что мой номер 100500-й непроизводительный по номеру очевидно, хотя для некоторых био-ботов это и вовсе не очевидно, т.е. не характер труда, и не результат труда, ответа: является ли труд блогера производительным трудом(?) не дают, как и фраза, что я пишу исключительно для себя, не за деньги, типа придаю своему труду всеобщий характер, это лишь поза, хотя и то что труд многих блогеров имеет всеобщий характер и именно преобладание его, относительно других соцсетей отличало добрый, старый, ламповый ЖЖ, тоже исторический факт, собственно капитализация всеобщего в ЖЖ и стала началом и сутью его уже перманентного кризиса, отчуждением СУПом ЖЖ от производительных блогеров ЖЖ, т.е. по сути непроизволительный труд относительно совокупного ЖЖ, как субъекта, это труд менеджеров, маркетологов, креативщиков, в общем всех тех из-за кого ЖЖ тормозит во всех смыслах и тут есть последний барьер - “лайки”, в ЖЖ нет “лайков” и вот уже вчерашние производительные блогеры поднимают “вой”, что они - лайки окончательна добьют ЖЖ, однако позвольте, а что такое “лайки” это единый и немонетарный эквивалент производительности блогера, типа бакса на бирже, отсюда есть большое подозрение, что кто-то боится обнаружить себя по-утру “банкротом”, проблема в другом, “лайк” без “анти-лайка” бессмысленен, делая ЖЖ ещё более низкорентабельным по строению органического капитала, сейчас станичника ЖЖ в среднем весит 7Мб, из них максимум 50кб текста, написанного к тому же не всегда производительным блогером, так производителен ли труд блогера сегодня в ЖЖ, это и есть момент истины, я бы сказал.

Сталин, самый производительный из непроизводительных рбаотников в истории ...

Сталин, несомненно, самый производительный из непроизводительных работников в истории СССР, тогда как его приемники, с точностью до наоборот, по версии сталинистов разумеется, у даже вполне нейтральных к Сталину товарищей оценка его заслуг сильно меньше, здесь мы видим типичную обывательскую фетишизацию и субъективизацию понятия Пр.Труда, тогда как производительный труд, однозначен в своей производительности через непосредственный учет и контроль в реальном времени, ибо критерии его производительности, сначала данные исторически, априори, ставшие потом научными критериями, выступают объективно, как законы природы, но все ли понимаю законы природы, даже наблюдая их непосредственно?