knyazev-v

Эмпириокритицизм в исполнение Хазина khazin - Матрица, навязанная нам Западом, тогда как это Матрица навязывает нам Запад.

Волей топа ЖЖ прочитал первую и последнюю часть (не читал его лет десять), надо сказать - Галковского посетила болдинская осень, в своем "открытии" Маяковского он поднялся в литературоведении до уровня Пелевина и не видя ничего выдающегося в произведениях поэта, но полагая его равным Булгакову и даже выше (в бильярде), искренне ищет истоки гениальности у подследственного в биографии и не найдя там англичанки, определяет методом исключения вечного и доброго, что главное в поэте гениально безудержная, лютая любовь к красивой жизни, кстати, как и у Булгакова, который, наоборот, был гениален во всём.

ЗЫ
Резюмируя: пост-антисоветская интеллигенция это приговор, Галковский по-моему даже не понял, что описывал именно её, её суть, её особый "патриотизм", её, а значит и свою биографию. Только этим был и остаётся интересен.

antona1976: 28 телевизоров Вани Егорова: marksistskiy_vs

> Вслед за Марксом, советские философы рассматривали потребности человека как естественные свойства индивида, что означало их естесственную конкретность и ограниченность.

Что значит естественные? Как раз у Маркса всё наоборот “То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному.”(«Экономическо-философские рукописи 1844 года»), надо не забывать потребности в марксизме не абсолютная категория, они “вырастают” из способа производства, производственных отношений, т.е. потребность в труде, например, и не просто в труде, а в творческом, освобождённом, научном труде должна быть востребована самим общественным укладом (производством).

Собственно поэтому в фельетоне правильно замечено, что “скряга” будет именно исключением, психическим феноменом, типа начитался товарищ про дефицит, “вошёл в образ”.

Некоторые мысли к тексту bantaputu - О поражениях 1941 года

Мы всё знаем о начале ВОВ, всё - в смысле достаточности, для объяснения поражений 1941 года, но общая боль, за невиданные потери в этой войне, прямое следствия крайне неудачного начала войны, за то что мы прямо и справедливо связываем наше настоящее с последствиями этой войны, и особенно с перестройкой (сыгравшей и на этом моменте), не даёт нам успокоиться в отличие от запада, для которого прошедшая война уже чистая история и инструмент политики.

Мы всё знаем о начале ВОВ, но мы не можем изолировать этого знания, от знания течения и результата всей войне, это знание неуравновешенно, как в диалектике - иным, и потому исторический позитивизм начинает искать противовес - кто виноват? И легко находит виновных, в своей методологической пародии на метод восхождения от абстрактного к конкретному (через особенное разумеется): виноваты Сталин и социализм.

Мы всё знаем о начале ВОВ, а вот Сталин нет (хотя незнание и не освобождает от ответственности в бульварном праве), Гегель не зря предупреждал о недопустимости вкладывания своих знаний и понятий в мозги и труды тех же древних философов, мы всегда вложим в них больше, чем они реально подразумевали из своего круга знаний, а потом увы не сможем отделить их знания от своих, и тогда Аристотель (или его переписчики?) становится мудрее, а мы становимся глупее. Это отчасти верно, мы не можем разобраться со своей настоящей историей, буквально захлёбываясь от потока информации, но почему-то “подспудно” считаем, что тогда этот поток был меньше, а “компьютеры” мощнее.

Мы всё знаем о начале ВОВ, но наше знание на самом деле лишь информация - представление, в терминах диалектики, т.е. оно уже не созерцание, но ещё и не понятие. Понятием оно станет когда оно станет движением, когда мы поймём главные источники этого движения - противоречия, а найти их можно только в материалистической истории, в полноте бытия и иного.

Мы всё знаем о начале ВОВ, но против каждого факта нашего знания, мы должны писать его отрицание, его иное бытие, там в 41-м. Мы знали что враг нападёт, но не знали когда точно; мы знали что враг готов лучше нас, но не знали насколько; мы знали что на границе враг сосредоточивает войска, но не могли оценить как много и степень их готовности; мы знали - мы не Франция, но не знали, что немцы об этом не знают, они кстати тоже многого не знали и не ожидали; список можно продолжить, но главное очевидно - случившееся было опосредствованно объективными обстоятельствами (логикой истории, развитием событий, наличными экономическими возможностями стран и субъективными качествами их лидеров, также как и тактика в начале войны, на которую сетует bantaputu, в первую очередь следствие доступных средств).

Мы всё знаем о начале ВОВ, что много можно было бы избежать, но три вещи в этой войне были неизбежны: сама война, огромные жертвы, наша победа - победа социализма.

Мы всё знаем о начале ВОВ, а значит и о том кто виноват - фашизм, капитализм, европейская цивилизация.