knyazev_v | Entries tagged with диалектика

{В рамках темы: “Метод восхождения от абстрактного к конкретному”}

Метод восхождения от абстрактного к конкретному, предполагает понимание абстрактного, начинать, необходимо с Гегеля, но трудно понять Гегеля без “перевода” Ильенкова.

Так кто же мыслит абстрактно?{1}

Э.В. Ильенков, доктор философских наук.

– Так кто же мыслит абстрактно?

– Необразованный человек, а вовсе не просвещенный

Этот неожиданный ответ и сегодня может показаться озорным парадоксом, простой иллюстрацией того «литературного приема, состоящего в употреблении слова или выражения в противоположном их значении с целью насмешки», который литературоведы называют иронией. Той самой иронией, которая, по словам М.В. Ломоносова, «состоит иногда в одном слове, когда малого человека Атлантом или Гигантом, бессильного Самсоном называем»...

Ирония тут действительно есть, и очень ядовитая. Но ирония эта особого свойства – не остроумная игра словами, не простое вывертывание наизнанку «привычных значений» слов, ничего не меняющее в существе понимания. Тут не термины меняются на обратные, а те явления, которые ими обозначаются, вдруг оказываются в ходе их рассмотрения совсем не такими, какими их привыкли видеть, и острие насмешки поражает как раз «привычное» словоупотребление, обнаруживает, что именно «привычное» и вполне бездумное употребление терминов (в данном случае слова «абстрактное») является несуразным, не соответствующим сути дела. А то, что казалось лишь «ироническим парадоксом», обнаруживает себя, напротив, как совершенно точное выражение этой сути.

Это и есть диалектическая ирония, выражающая в словесном плане, на экране языка, вполне объективный (то есть от воли и сознания не зависящий) процесс превращения вещи в свою собственную противоположность. Процесс, в ходе которого все знаки вдруг меняются на обратные, а мышление неожиданно для себя приходит к выводу, прямо противоречащему его исходному пункту.

Душой этой своеобразной иронии является не легковесное остроумие, не лингвистическая ловкость в обыгрывании эпитетов, а всем известное «коварство» реального течения жизни, давно осознанное народной мудростью в поговорке «Благими намерениями дорога в ад вымощена». Да, самые добрые намерения, преломившись через призму условий их осуществления, зачастую оборачиваются злом и бедой. Бывает и наоборот: «Частица силы я, желавшей вечно зла, творившей лишь благое», – отрекомендовывается Мефистофель, поэтическое олицетворение «силы отрицания».

Это та самая нешуточная закономерность, которую Маркс вслед за Гегелем любил называть «иронией истории», – «неизбежной судьбой всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и потому ставят перед ними чисто иллюзорные цели». Эта ирония всегда выступает как неожиданное возмездие за невежество, за неведение. Она всегда подстерегает людей, лезущих в воду, не зная броду. Когда такое случается с первопроходцами – это трагедия. Человеку всегда приходилось дорого платить за познание. Но когда жертвами этой неумолимой иронии становятся люди, не умеющие и не желающие считаться с опытом, – их судьба обретает характер трагикомический, ибо наказанию тут подвергается уже не невежество, а глуповатое самомнение...

И когда Гегель в качестве примера «абстрактного мышления» приводит вдруг брань рыночной торговки, то высокие философские категории применяются тут отнюдь не с целью насмешки над «малым человеком», над необразованной старухой. Ироническая насмешка здесь есть, но адрес ее – совсем иной. Эта насмешка попадает здесь рикошетом, на манер бумеранга, в высокий лоб того самого читателя, который усмотрел в этом ироническую ухмылку над «необразованностью». Необразованность – не вина, а беда, и глумиться над нею с высоты своего ученого величия – вряд ли достойное философа занятие. Такое глумление обнаруживало бы не ум, а лишь глупое чванство своей собственной «образованностью». Эта поза уже вполне заслуживает издевки – и Гегель доставляет себе такое удовольствие.

Великий диалектик вышучивает здесь мнимую образованность – необразованность, которая мнит себя образованностью, и потому считает себя вправе судить и рядить о философии, не утруждая себя ее изучением.

Торговка бранится без претензий на «философское» значение своих словоизвержений. Она и слыхом не слыхивала про такие словечки, как «абстрактное». Философия поэтому тоже к ней никаких претензий не имеет. Другое дело – «образованный читатель», который усмехается, усмотрев «иронию» в квалификации ее мышления как «абстрактного», – это-де все равно, что назвать бессильного Самсоном...

Вот он-то и попался на коварный крючок гегелевской иронии. Усмотрев тут лишь «литературный прием», он с головой выдал себя, обнаружив полную неосведомленность в той области, где он считает себя знатоком, – в области философии как науки. Тут ведь каждый «образованный человек» считает себя знатоком. «Относительно других наук считается, что требуется изучение для того, чтобы знать их, и что лишь такое знание дает право судить о них. Соглашаются также, что для того, чтобы изготовить башмак, нужно изучить сапожное дело и упражняться в нем, хотя каждый человек имеет в своей ноге мерку для этого, имеет руки и благодаря им требуемую для данного дела природную ловкость. Только для философствования не требуется такого рода изучения и труда», – иронизирует по адресу таких знатоков Гегель. Такой знаток и обнаружил тут, что слово «абстрактное» он знает, а вот относительно той коварной диалектики, которую философия давно выявила в составе названной категории явлений, даже смутного представления не имеет. Потому-то он и увидел шутку там, где Гегель вовсе не шутит, там, где он разоблачает дутую пустоту «привычных» представлений, за пределы которых никогда не выходит претенциозная полуобразованность, мнимая образованность, весь багаж которой и заключается всего-навсего в умении употреблять ученые словечки так, как принято в «порядочном обществе»...

Такой «образованный читатель» – не редкость и в наши дни. Обитая в уютном мирке шаблонных представлений, с которыми он сросся, как с собственной кожей, он всегда испытывает раздражение, когда наука показывает ему, что вещи на самом-то деле совсем не таковы, какими они ему кажутся. Себя он всегда считает поборником «здравого смысла», а в философской диалектике не видит ничего, кроме злокозненной наклонности «выворачивать наизнанку» обычные, «общепринятые» значения слов. В диалектическом мышлении он видит одно лишь «неоднозначное и нестрогое употребление терминов», искусство жонглировать словами с противоположным значением – софистику двусмысленности. Так, мол, и тут – Гегель употребляет слова не так, как это «принято» – называет «абстрактным» то, что все здравомыслящие люди именуют «конкретным» и наоборот. Такому толкованию диалектики посвящено даже немало учено-философских трактатов, написанных за последние полтораста лет. И каждый раз их пишут от имени «современной логики».

Между тем Гегеля волнуют, конечно же, не названия, не вопрос о том, что и как надлежит называть. К вопросу о названиях и к спорам о словах Гегель сам относится сугубо иронически, лишь поддразнивая ученых педантов, которые, в конце концов, только этим и озабочены, расставляя им на пути нехитрые ловушки.

Попутно же, под видом светской беседы, он популярно – в самом хорошем смысле этого слова – излагает весьма серьезные вещи, касающиеся отнюдь не «названии». Это – стержневые идеи его гениальной «Науки Логики» и «Феноменологии духа».

«Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна», ибо истина – это не «отчеканенная монета», которую остается только положить в карман, чтобы при случае ее оттуда вытаскивать и прикладывать как готовую мерку к единичным вещам и явлениям, наклеивая ее, как ярлык, на чувственно-данное многообразие мира, на созерцаемые «объекты». Истина заключается вовсе не в голых «результатах», а в непрекращающемся процессе все более глубокого, все более расчлененного на детали, все более «конкретного» постижения существа дела. А «существо дела» нигде и никогда не состоит в простой «одинаковости», в «тождественности» вещей и явлений друг другу. И искать это «существо дела» – значит тщательно прослеживать переходы, превращения одних строго зафиксированных (в том числе словесно) явлений в другие, в конце концов, в прямо противоположные исходным. Действительная «всеобщность», связующая воедино, в составе некоторого «целого», два или более явления (вещи, события и т.д.), таится вовсе не в их одинаковости друг другу, а в необходимости превращения каждой вещи в ее собственную противоположность. В том, что такие два явления как бы «дополняют» одно другое «до целого», поскольку каждое из них содержит такой «признак», которого другому как раз недостает, а «целое» всегда оказывается единством взаимоисключающих – и одновременно взаимопредполагающих – сторон, моментов. Отсюда и логический принцип мышления, который Гегель выдвинул против всей прежней логики: «Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия – критерий заблуждения». Это тоже звучало и звучит до сих пор достаточно парадоксально. Но что поделаешь, если сама реальная жизнь развивается через «парадоксы»?

И если принять все это во внимание, то сразу же начинает выглядеть по-иному и проблема «абстракции». «Абстрактное» как таковое (как «общее», как «одинаковое», зафиксированное в слове, в виде «общепринятого значения термина» или в серии таких терминов) само по себе ни хорошо, ни плохо. Как таковое оно с одинаковой легкостью может выражать и ум, и глупость. В одном случае «абстрактное» оказывается могущественнейшим средством анализа конкретной действительности, а в другом – непроницаемой ширмой, загораживающей эту же самую действительность. В одном случае оно оказывается формой понимания вещей, а в другом – средством умерщвления интеллекта, средством его порабощения словесными штампами. И эту двойственную, диалектически-коварную природу «абстрактного» надо всегда учитывать, надо всегда иметь в виду, чтобы не попасть в неожиданную ловушку...

В этом и заключается смысл гегелевского фельетона, изящно-иронического изложения весьма и весьма серьезных философско-логических истин. [42]{2}

Примечания и ссылки
{1} Источник: Г.В.Ф. Гегель - “Кто мыслит абстрактно?” (перевод и послесловие Э.В.Ильенкова)«Знание – сила», 10 (1973), с. 41-42
{2} Примечание форматировщика FB2. В квадратных скобках [...] указаны страницы бумажного источника, на которых располагался соответствующий текст.

Предыдущие материалы по теме
1. Владимир Ильич Ленин - “Диалектика стакана”
2. Г.В.Ф. Гегель.“ Кто мыслит абстрактно?”

{В рамках темы: “Метод восхождения от абстрактного к конкретному”}

Метод восхождения от абстрактного к конкретному, предполагает понимание абстрактного, начинать здесь видимо, необходимо с Гегеля.

Г.В.Ф. Гегель. Кто мыслит абстрактно?

«Знание – сила», 10 (1973), с. 41-42{0}

Мыслить? Абстрактно? Sauve qui peut! – «Спасайся, кто может!» – наверняка завопит тут какой-нибудь наемный осведомитель, предостерегая публику от чтения статьи, в которой речь пойдет про «метафизику». Ведь «метафизика» – как и «абстрактное» (да, пожалуй, как и «мышление») – слово, которое в каждом вызывает более или менее сильное желание удрать подальше, как от чумы.

Спешу успокоить: я вовсе не собираюсь объяснять здесь, что такое «абстрактное» и что значит «мыслить». Объяснения вообще считаются в порядочном обществе признаком дурного тома. Мне и самому становится не по себе, когда кто-нибудь начинает что-либо объяснять, – в случае необходимости я и сам сумею все понять. А здесь какие бы то ни было объяснения насчет «мышления» и «абстрактного» совершенно излишни; порядочное общество именно потому и избегает общения с «абстрактным», что слишком хорошо с ним знакомо. То же, о чем ничего не знаешь, нельзя ни любить, ни ненавидеть. Чуждо мне и намерение примирить общество с «абстрактным» или с «мышлением» при помощи хитрости – сначала протащив их туда тайком, под маской светского разговора, с таким расчетом, чтобы они прокрались в общество, не будучи узнанными и не возбудив неудовольствия, затесались бы в него, как говорят в народе, а автор интриги мог бы затем объявить, что новый гость, которого теперь принимают под чужим именем как хорошего знакомого, – это и есть то самое «абстрактное», которое раньше на порог не пускали. У таких «сцен узнавания», поучающих мир против его желания, тот непростительный просчет, что они одновременно конфузят публику, тогда как театральный машинист хотел бы своим искусством снискать себе славу. Его тщеславие в сочетании со смущением всех остальных способно испортить весь эффект и привести к тому, что поучение, купленное подобной ценой, будет отвергнуто.

Впрочем, даже и такой план осуществить не удалось бы для этого ни в коем случае нельзя разглашать заранее разгадку. А она уже дана в заголовке. Если уж замыслил описанную выше хитрость, то надо держать язык за зубами и действовать по примеру того министра в комедии, который весь спектакль играет в пальто и лишь в финальной сцене его расстегивает, блистая Орденом Мудрости. Но расстегивание метафизического пальто не достигло бы того эффекта, который производит расстегивание министерского пальто, – ведь свет не узнал тут ничего, кроме нескольких слов, – и вся затея свелась бы, собственно, лишь к установлению того факта, что общество давным-давно этой вещью располагает; обретено было бы, таким образом, лишь название вещи, в то время как орден министра означает нечто весьма реальное, кошель с деньгами.

Мы находимся в приличном обществе, где принято считать, что каждый из присутствующих точно знает, что такое «мышление» и что такое «абстрактное». Стало быть, остается лишь выяснить, кто мыслит абстрактно. Как мы уже упоминали, в наше намерение не входит ни примирить общество с этими вещами, ни заставлять его возиться с чем-либо трудным, ни упрекать за легкомысленное пренебрежение к тому, что всякому наделенному разумом существу по его рангу и положению приличествует ценить. Напротив, намерение наше заключается в том, чтобы примирить общество с самим собой, поскольку оно, с одной стороны, пренебрегает абстрактным мышлением, не испытывая при этом угрызений совести, а с другой – все же питает к нему в душе известное почтение, как к чему-то возвышенному, и избегает его не потому, что презирает, а потому, что возвеличивает, не потому, что оно кажется чем-то пошлым, а потому, что его принимают за нечто знатное или же, наоборот, за нечто особенное, что французы называют «espèce» {1}, чем в обществе выделяться неприлично, и что не столько выделяет, сколько отделяет от общества или делает смешным, вроде лохмотьев или чрезмерно роскошного одеяния, разубранного драгоценными камнями и старомодными кружевами.

Кто мыслит абстрактно? – Необразованный человек, а вовсе не просвещенный. В приличном обществе не мыслят абстрактно потому, что это слишком просто, слишком неблагородно (неблагородно не в смысле принадлежности к низшему сословию), и вовсе не из тщеславного желания задирать нос перед тем, чего сами не умеют делать, а в силу внутренней пустоты этого занятия.

Почтение к абстрактному мышлению, имеющее силу предрассудка, укоренилось столь глубоко, что те, у кого тонкий нюх, заранее почуют здесь сатиру или иронию, а поскольку они читают утренние газеты и знают, что за сатиру назначена премия, то они решат, что мне лучше постараться заслужить эту премию в соревновании с другими, чем выкладывать здесь все без обиняков.

В обоснование своей мысли я приведу лишь несколько примеров, на которых каждый сможет убедиться, что дело обстоит именно так. Ведут на казнь убийцу. Для толпы он убийца – и только. Дамы, может статься, заметят, что он сильный, красивый, интересный мужчина. Такое замечание возмутит толпу: как так? Убийца – красив? Можно ли думать столь дурно, можно ли называть убийцу – красивым? Сами, небось, не лучше! Это свидетельствует о моральном разложении знати, добавит, быть может, священник, привыкший глядеть в глубину вещей и сердец.

Знаток же человеческой души рассмотрит ход событий, сформировавших преступника, обнаружит в его жизни, в его воспитании влияние дурных отношений между его отцом и матерью, увидит, что некогда этот человек был наказан за какой-то незначительный проступок с чрезмерной суровостью, ожесточившей его против гражданского порядка, вынудившей к сопротивлению, которое и привело к тому, что преступление сделалось для него единственным способом самосохранения. Почти наверняка в толпе найдутся люди, которые – доведись им услышать такие рассуждения – скажут: да он хочет оправдать убийцу! Помню же я, как некий бургомистр жаловался в дни моей юности на писателей, подрывающих основы христианства и правопорядка; один из них даже осмелился оправдывать самоубийство – подумать страшно! Из дальнейших разъяснений выяснилось, что бургомистр имел в виду «Страдания молодого Вертера».

Это и называется «мыслить абстрактно» – видеть в убийце только одно абстрактное – что он убийца, и называнием такого качества уничтожать в нем все остальное, что составляет человеческое существо.

Иное дело – утонченно-сентиментальная светская публика Лейпцига. Эта, наоборот, усыпала цветами колесованного преступника и вплетала венки в колесо. Однако это опять-таки абстракция, хотя и противоположная. Христиане имеют обыкновение выкладывать крест розами или, скорее, розы крестом, сочетать розы и крест. Крест – это некогда превращенная в святыню виселица или колесо. Он утратил свое одностороннее значение орудия позорной казни и соединяет в одном образе высшее страдание и глубочайшее самопожертвование с радостнейшим блаженством и божественной честью. А вот лейпцигский крест, увитый маками и фиалками, – это умиротворение в стиле Коцебу {2}, разновидность распутного примиренчества – чувствительного и дурного.

Мне довелось однажды услышать, как совсем по-иному расправилась с абстракцией «убийцы» и оправдала его одна наивная старушка из богадельни. Отрубленная голова лежала на эшафоте, и в это время засияло солнце. Как это чудесно, сказала она, солнце милосердия господня осеняет голову Биндера! Ты не стоишь того, чтобы тебе солнце светило, – так говорят часто, желая выразить осуждение. А женщина та увидела, что голова убийцы освещена солнцем и, стало быть, того достойна. Она вознесла ее с плахи эшафота в лоно солнечного милосердия бога и осуществила умиротворение не с помощью фиалок и сентиментального тщеславия, а тем, что увидела убийцу приобщенным к небесной благодати солнечным лучом.

– Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами! – говорит покупательница торговке. – Что? – кричит та. – Мои яйца тухлые?! Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое про мой товар! Ты! Да не твоего ли отца вши в канаве заели, не твоя ли мать с французами крутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне! Ишь целую простыню на платок извела! Знаем, небось, откуда все эти тряпки да шляпки! Если бы не офицеры, не щеголять тебе в нарядах! Порядочные-то за своим домом следят, а таким – самое место в каталажке! Дырки бы на чулках заштопала! – Короче говоря, она и крупицы доброго в обидчице не замечает. Она мыслит абстрактно и все – от шляпки до чулок, с головы до пят, вкупе с папашей и остальной родней – подводит исключительно под то преступление, что та нашла ее яйца тухлыми. Все окрашивается в ее голове в цвет этих яиц, тогда как те офицеры, которых она упоминала, – если они, конечно, и впрямь имеют сюда какое-нибудь отношение, что весьма сомнительно, – наверняка заметили в этой женщине совсем иные детали.

Но оставим в покое женщин; возьмем, например, слугу – нигде ему не живется хуже, чем у человека низкого звания и малого достатка; и, наоборот, тем лучше, чем благороднее его господин. Простой человек и тут мыслит абстрактно, он важничает перед слугой и относится к нему только как к слуге; он крепко держится за этот единственный предикат. Лучше всего живется слуге у француза. Аристократ фамильярен со слугой, а француз – так уж добрый приятель ему. Слуга, когда они остаются вдвоем, болтает всякую всячину, а хозяин покуривает себе трубку да поглядывает на часы, ни в чем его не стесняя, – как о том можно прочитать в повести «Жак и его хозяин» Дидро. Аристократ, кроме всего прочего, знает, что слуга не только слуга, что ему известны все городские новости и девицы и что голову его посещают недурные идеи, – обо всем этом он слугу расспрашивает, и слуга может свободно говорить, о том, что интересует хозяина. У барина-француза слуга смеет даже рассуждать, иметь и отстаивать собственное мнение, а когда хозяину что-нибудь от него нужно, так приказания будет недостаточно, а сначала придется втолковать слуге свою мысль да еще и благодарить за то, что это мнение одержит у того верх. [41]

То же самое различие и среди военных; у пруссаков положено бить солдата, и солдат поэтому – каналья; действительно, тот, кто обязан пассивно сносить побои, и есть каналья. Посему рядовой солдат и выглядит в глазах офицера как некая абстракция субъекта побоев, с коим вынужден возиться господин в мундире с портупеей, хотя и для него это занятие чертовски неприятно.

Перевод Э. Ильенкова

Примечания и ссылки
{0} Примечание форматировщика FB2. В квадратных скобках [...] указаны страницы бумажного источника, на которых располагался соответствующий текст.
{1} Espèce (фр.) – человек, достойный презрения.
(обратно)
{2} Коцебу – немецкий драматург и русский дипломат, противник либеральных идей.

Предыдущие материалы по теме
1. Владимир Ильич Ленин - “Диалектика стакана”

Навеяно: О сущности диалектики(

zogin), там по ссылке новость, очередной "убийца диалектики" объявил её мифом и то что научный способ мышления - логика, но логика это способ "мышления" роботов, перекладывание по формальным правилам сырья из одной кучи в другие кучи, при чем здесь научный метод? Он научный, только в плане отделения людей от роботов, роботы диалектики не разумеют.

Это не рефлексия, мемуары это продолжение политической борьбы иными методами, но личность здесь реализуюет себя в сознание, по сути в виртуальном мире слабо связанном с действительным, отсюда мемуары это в значительной степени альтернативная история, в ней можно найти отдельные факты, но не рефлексию - непосредственное отражения исторического движения в деятельности.

Пример диалектического синтеза в искусстве: картина известной московской художницы Анны Павловой “Космический хоровод” с выставки на Центральном манеже “От мечты до старта”, не раз предлагал Анне соединить народный стиль с современностью, например, намалевать полукистевой росписью компьютер “Малевича”, услышан не был, но жизнь(бытие!) подсказала тему и синтез состоялся, не как предлагалось, но космос это круче: народно, духовно и празднично.

Картина ещё в кружке, осталось главное - рама.

Рама, картина, автор мазков на манеже.

На манеже.

Три раза!
Не скучайте по старому году,
в новом будет ещё интересней.

Я знаю (тезис);
Я не знаю (антитезис);
Я знаю что не знаю и не знаю, что знаю(синтез).

Сам Стенли Кубрик сказал, что не были( ... )

Почему чайника?
Потому что:

- чайник есть отражение чайника, т.е. объективная реальность существования конкретного бытия материи;
- чайник тождественен сам себе, отсюда он есть мера самого себя, но чайнику свойственен релятивизм;
- инобытие чайника есть его идея, снятая в природе, через процесс труда средствами труда;
- результат такого труда есть конкретное единство многообразного;
- понятие чайник есть продукт исторического развития производительных сил общества, потому анатомия чайника есть ключ к анатомии человеческого разума;
- не человек открывает законы работы чайника, а работа чайника опосредствует становление законов мышление человека;
- чайник есть наличная форма абстрактно-конкретной субстанции общественно-необходимых затрат труда, т.е. конечная исторически ограниченная укладом форма потребительской стоимости;
- чайником можно треснуть по чайнику и потому чайник есть явление классовое;
- чайник может быть одновременно наполовину пуст или наполовину полон, т.е. отражать в голове программиста одну из трёх парадигм оформления кода и выбора редактора.

Даже по этому неполному списку достоинств чувственно чувствуется, что чайник есть универсальное средство познания, в самой своей самости, содержащий наглядные моменты основных законов диамата и средний из них есть переход количества в качество(ПКВК), прекрасно рассмотренный недавно в популярной лекции #2 о научном методе, жалко только на синем экране, давно ассоциирующимся с регулярными ошибки одной запрещённой в приличных заведениях террористической операционной системыой, кстати производимой производителем пятой колонны в РФ, видимо от этого в бесплатную видео-версию вкралось несчитанное пока кол-во оговорок, домыслов, недоговоренностей, неточностей, искажений, несоответствий, субъективизмов, анахронизмов, шаблонов, мистицизмов, нелогичностей, антиисторизмов, желчи и эмпириокритицизма, соответственно многие вопросы остались без ответов (а ответы были от товарищей по партии Маркса, Карл!), а то и вовсе ответы остались без вопросов, были и просьбы, привести примеры работы закона ПКВК в любой области человеческой деятельности, привожу:

глупый чайник >> умный чайник,

есть кстати в примере некое единство и борьба противоположностей, но это тема для другой пятницы.

«... «Освобождение» от мира в джайнизме оказывается результатом личных усилий человека, освобождающих дживу от кармического несовершенства. Согласно, джайнизму такое возможно только посредством аскетической практики. Причем это дело сугубо индивидуальное. Помочь другому в достижении самосовершенствования ничем нельзя. ... Средоточием такой «освобождающей» практики, подчеркнем еще раз, является ахимса. Соблюдая ахимсу, джайнистские монахи носят марлевые повязки, чтобы при ходьбе случайно не проглотить насекомое. С этой же целью они фильтруют воду. Двигаясь по дороге, они сметают специальной метелкой муравьев и червяков, боясь их раздавить. Джайнистским монахам запрещено есть мясо. Джайнистам–мирянам запрещено заниматься земледелием, чтобы не навредить растениям и насекомым, обитающим в почве. Еще интереснее, что джайнистским монахам нельзя разжигать огонь, чтобы не уничтожать живое. Но его нельзя и погасить, чтобы не уничтожить сам огонь.»

(Мареев С. Н., Мареева Е. В. - “История философии”)

Как известно, Гегель всю жизнь а годовщину Великой Французской революции выпивал бокал любимого белого вина. Считаю гегелевский подход методологически верным, был бы он жив, выпивал бы два бокала, ещё и за Великую Октябрьскую революцию, ну а нам сам Дух истории велел, а восходя к конкретному Дух Октября!

С праздником!
Да продолжится Великая Октябрьская революция!

ЗЫ
В левых мероприятиях сегодня не участвовал, зато “поучаствовал” в правых, посетило много новых, но об этом отдельно

Хорошие, злободневные вопросы ставит товарищ

ivanov_petrov, на понимание: Что такое понимание?.

Ответило почти 200 человек, ответил и я, благо только что книжку умную дочитал: “Понимание - процесс перехода от представления к понятию, как момента общественного познания, где личность и её соучастие часть целого, всебщнего процесса, отсюда индивидуальный опыт понимания субъективен, склонен представлятся мистическим, чему также способствует идеальность результата данной человеческой деятельности. Прочитал 227 комментариев, согласен со всеми, где нет Поппера, два были особенно удачны.”

>

ivanov_petrov: “Вводя концепт идеи как целого движущихся понятий, можем сделать и следующий шаг - понимание идет от представления к понятию и далее к идее. Которая уже не помещается в общественное познание и проявляется в общественном движении, в изменении общества.”

knyazev_v: “Боюсь мы по разному понимаем «идею», я в классическом марксистском (спинозовско-ильенковском) смысле, т.е. термин «помещается» как бы лишний — субстанция одна, в моём понимании там тождество навечно, так же меня смущает ваш метод, потерявший человека (речь всё-таки о его понимании), в методологии марксизма принято восхождение от абстрактного к конкретному, в данном случае мы строго должны прийти к человеку, вот здесь говорить о том, что идея «не помещается» и далее, более чем справедливо в исследовании такого предмета, а оно, позволю напомнить моё понимание «понимания» - процесс перехода, т.е. то чего нет сначала, и нет потом, но есть предмет, есть общество(сопониматель и педагог) и , есть состояние предпонимания, которое вполне описыватся понятием зоны ближайшего развития Выготского.”

Пример, фантастического, по наглядности, позитивистского мышления:

p_balaev - Социализм (кратко) Ч.9 (последняя)

На основании совершенно верного тезиса:

«А зачем тогда эту пургу о перевороте, как порочности системы, несут? Да затем, чтобы вы головы себе сломали, придумывая схемы власти, которые гарантируют стабильность власти. Решайте эту «теорему Ферма»! Пока не убедитесь, что она не решаема. Да, еще, есть «мнение», что И.В.Сталин был таким умным мужиком, что он не допустил бы государственного переворота. Поэтому его и не было. А Сталин от повышенного артериального давления умер. Иосиф Виссарионович, случайно, силой ума тучи не разгонял? Льды Арктики не растапливал и движением планет не управлял?»,

- да, любят у нас сталинисты, рассказывать, как система одномоментно развернулась на 180 градусов (в особо крайних формах конспирологического позитивизма - заговор, отравили), формулируется удивительное по плоскости, формализму и недиалектичности понятие коммунизма:

«И никакой идеи коммунизма не существует, кроме той, что народ в своем, народном государстве, хочет и должен кушать лучше и вкуснее, жить в домах более удобных и красивых, одеваться лучше, отдыхать больше, лучше лечиться, лучше учиться, работать в лучших условиях… лучше с каждым днем, с каждым годом и лучше, чем любой народ в любом другом государстве, где буржуи правят.»

Сведении противоречия развития нового общества к пустому/полному желудку (к уровню чисто животных рефлексов), к монетаристской модели рационального потребителя (давно потерпевшей фиаско, даже у монетаристов), вырезание из процесса становления ком.уклада творческого «голода», освобождённого труда, превращает идею строительства коммунизма в аналог вассермановского социализма, только в одном случае не хватает колбасы, в другом вычислительных мощностей для госплана.

Разумеется мысль о том, что огромные массы людей в 80-х, и особенно самые активные вышли на улицы не за колбасой (люди за 70 лет стали питаться ощутимо лучше это факт, не отрицающий разумеется необходимости колбасы на прилавках и денег на неё, но по воспоминаниям комсомольцев 30-х, попавших на запад, они как-то начинали сравнивать две системы не с колбасы и шмоток, которых и тогда было у буржуев на прилавках больше, а с уже во многом чуждого им характера отношений даже в бытовых мелочах), для такого рода мыслителей — недоступна, как для многих современных левых в России, скатившихся в полный экономизм, недоступно понимании почему в Москве на Болотную площадь, всегда приходит людей больше, чем на площадь Революции и почему, как только они решили противопоставить себя общему протесту и представляющему там левых Удальцову, то тут же получили нарастающий и продолжающийся по сей день кризис внутри движения, сжимающегося, как шагреневая кожа.

Вот сегодня пришло приглашение от «СВ» на митинг в честь «7 ноября», всё «верно», такие праздники каждая «уважающая» левая организация должна праздновать отдельно, КПРФ там, ОКП здесь, РОТ-ФРОНТ тут, РРП вместе во всеми, но не всеми конкретно, нет более верного способа убить идею, чем разделить её на кусочки частных групповых интересов (приватизировать), свести её к колбасе или к своему «особому» пониманию идеи коммунизма. Как там было сказано «делитесь и размножайтесь», но это было сказано животным, которые как известно чистые эмпирики, сиречь позитивисты, видишь, как делится очередная группка левых — это новые позитивисты, увеличиваю энтропию, атомизацию и хаос в идее коммунизма, видишь, у оставшейся группке только ругань по отношению к ушедшим и ни грамма рефлексии и самокритики, видишь, новый левый сайт, группу, сообщество, это снова они, они всё помнят, классиков так наизусть, но ничему не научились, даже платить взносы, но это уже другая страничка «непримиримой» классовой борьбы.

Суть историзма, который был опорочен Поппером, состоит в том, что историю не учат, а у истории учатся. Поэтому и все попытки навязать науке методологическую «парадигму», извлеченную не из истории, а из головы, закончились, можно сказать крахом. И когда Поппер пишет:

«Я торжественно заявляю, … что мы не можем дать нашим теориям и верованиям какое–либо позитивное обоснование, или какое–либо позитивное основание»{Поппер К. Реализм и цель науки}, то это уже в который раз прозвучавшее ignorabimus есть следствие опять же антиисторизма, свойственного всему позитивизму. Но если ты признаешь, что истины нет, и она невозможна, то как можно определенно утверждать это? Таков парадокс всякого скептицизма. Но древние скептики, последователи Пиррона, считали, и это было логично, что человек должен жить тихо, скромно и без претензий. Поппер же претендует. Он учит жить. Значит, он знает, как жить, т. е. он знает истину…

Никто из попперианцев до сих пор не заметил у него вопиющего противоречия между прокламированным рационализмом и строгой научностью в работах по «философии и науки», с одной стороны, и отсутствием всякой науки в исторических работах — с другой. «Исторических» только в том смысле, что речь там идет об исторических сюжетах, потому что ни о действительной истории, ни об исторической науке там речи идти не может. «Открытое общество и его враги» и «Нищета историцизма» — это только политические памфлеты.

Скептицизм — общее настроение всей «философии науки», в особенности в конце XIX — начале XX столетий. И не только Поппер не нашел никакого позитивного основания науки. Его не нашел и Анри Пуанкаре. Он считал, что наука всегда будет несовершенной. И не только в силу ограниченности наших познавательных способностей. «Она будет несовершенной по определению, — пишет Пуанкаре, — и для всех, кто имеет дело с наукой, неизбежна и проблема дуализма познающего разума и познаваемого им объекта. И как долго существует эта дуальность, как долго разум будет отличаться от своего объекта, до тех пор разум не сможет в совершенстве познать объект, ибо он будет видеть в нем только его внешнюю сторону. Вопрос о материализме и в не меньшей степени вопрос о детерминизме, которые я не отделяю друг от друга, в конечном счете не могут быть решены собственно наукой».

«Собственно наукой» эти вопросы действительно не могут быть решены, потому что наука направлена на свой объект. Она, как иногда выражаются, является объектной наукой. Но есть наука, предметом которой является сама наука. Эта наука о науке, или мышление о мышлении, как выражался Аристотель, называется «философией».

(С. Н. Мареев Э. - “В. Ильенков: Жить философией” С. 278.)

«При изучении каждого философа, математика, химика, поэта, — писал Э. Тэйлор, — мы заглядываем назад, в вереницу его предшественников: через Лейбница мы смотрим на Декарта, через Дальтона — на Пристли, через Мильтона — на Гомера». И это очень верно. Но никому до сих пор не пришло в голову посмотреть на Ф. Бэкона через К. Поппера. А картина получается очень любопытная. Ведь методология Бэкона, при сравнении с методологией Поппера, оказывается богаче. Поппер полностью отбрасывает индукцию, Бэкон объединяет ее с экспериментом и дедукцией. Поппер игнорирует эксперимент, Бэкон ставит его во главу угла, отличая от простого опыта. «Самое лучшее из всех доказательств, — пишет Бэкон, — есть опыт, если только он коренится в эксперименте».

«Философия науки», в том числе и в вопросе об истине, пыталась идти от «чистого» опыта, которого, как показало развитие всей предшествующей философии, просто нет. Чистыми эмпириками, по словам Лейбница, являются только животные. И это опять–таки понимал уже Бэкон. Опровержение скептицизма Бэкон видит в активной деятельности, в практике, в эксперименте. «Ведь хотя чувства, — пишет он, — довольно часто обманывают и вводят в заблуждение, однако в союзе с активной деятельностью человека они могут давать нам вполне достаточные знания; и это достигается не столько с помощью инструментов (хотя и они в известной мере оказываются полезными), сколько благодаря экспериментам, способным объекты, недоступные нашим органам чувств, сводить к чувственно воспринимаемым объектам».

Все это оказалось утраченным позитивизмом. А Бэкон в итоге оказался их предшественником — «эмпириком», хотя он таковым не является. Это последующее развитие английской философии привело к эмпиризму и… к тупику, в который затем зашёл и позитивизм, в том числе и неопозитивизм. Поппер своим «критическим рационализмом» эмпиризм позитивизма не преодолевает, а просто отбрасывает. И это как раз результат игнорирования им истории. Взять хотя бы вопрос об истине, от которого «философия науки», в конце концов, отказалась....

Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, — вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолированного от практики, есть чисто схоластический вопрос»...

Основной и изначальный порок всей «философии науки» состоял именно в том, что она по мере развития все больше и больше изолировала науку от практики. ... Именно ради истины наука должна опираться на практику. Другого критерия истины, а «философия науки» здесь перебрала все возможные варианты (опыт, непротиворечивость, простота и пр.), просто нет. ...

«Чистый» опыт — это результат абстракции, которая получилась у Т. Гоббса и Д. Локка, и из этой абстракции, как показал уже Д. Юм, никакой науки вывести невозможно. Наука выводится только из практики и из эксперимента, которые дают знание, обладающее непосредственно достоинствами всеобщности, необходимости и достоверности, что и характеризует, собственно, научное знание в качестве научного. Именно они переводят эмпирическое в теоретическое, что стало камнем преткновения для всей «философии науки». Эти звенья ею были безнадёжно потеряны.

(С. Н. Мареев Э. - “В. Ильенков: Жить философией” С. 274.)

«Диалектика — ритм самой действительности», «Диалектика есть непосредственное знание», диалектика есть «окончательный реализм», диалектика есть «абсолютная ясность, строгость и страстность мысли», это «глаза, которыми философ может видеть жизнь».(С. Н. Мареев Э. - “В. Ильенков: Жить философией”, Стр. 112.)

“Поэтому-то и сам Кант и в данном пункте полностью согласный с ним Гегель считают протестантскую версию христианства более высокой ступенью в развитии религиозного сознания, нежели архаический католицизм, действительно недалеко ушедший от примитивного фетишизма идолопоклонников. Ведь католик от протестанта как раз тем и отличается, что воспринимает все изображаемое на иконах и в библейских притчах буквально, как точное изображение событий, имевших место во внешнем мире (бога – как благостного старичка с бородой и светящимся нимбом вокруг лысины, рождение Евы – как реальное превращение ребра Адама в человеческое существо, и т.д. и т.п.). Протестант же, видящий в таком толковании идолопоклонничество, рассматривает эти события как аллегории, как иносказания, имеющие внутренний, чисто идеальный, моральный смысл.”

Ильенков (“Проблема идеального”)

PS
А вот о православие он не писал, или мне как-то не попадалось.

Запись сделана с помощью m.livejournal.com.

Некоторые мысли к тексту

bantaputu - О поражениях 1941 года

Мы всё знаем о начале ВОВ, всё - в смысле достаточности, для объяснения поражений 1941 года, но общая боль, за невиданные потери в этой войне, прямое следствия крайне неудачного начала войны, за то что мы прямо и справедливо связываем наше настоящее с последствиями этой войны, и особенно с перестройкой (сыгравшей и на этом моменте), не даёт нам успокоиться в отличие от запада, для которого прошедшая война уже чистая история и инструмент политики.

Мы всё знаем о начале ВОВ, но мы не можем изолировать этого знания, от знания течения и результата всей войне, это знание неуравновешенно, как в диалектике - иным, и потому исторический позитивизм начинает искать противовес - кто виноват? И легко находит виновных, в своей методологической пародии на метод восхождения от абстрактного к конкретному (через особенное разумеется): виноваты Сталин и социализм.

Мы всё знаем о начале ВОВ, а вот Сталин нет (хотя незнание и не освобождает от ответственности в бульварном праве), Гегель не зря предупреждал о недопустимости вкладывания своих знаний и понятий в мозги и труды тех же древних философов, мы всегда вложим в них больше, чем они реально подразумевали из своего круга знаний, а потом увы не сможем отделить их знания от своих, и тогда Аристотель (или его переписчики?) становится мудрее, а мы становимся глупее. Это отчасти верно, мы не можем разобраться со своей настоящей историей, буквально захлёбываясь от потока информации, но почему-то “подспудно” считаем, что тогда этот поток был меньше, а “компьютеры” мощнее.

Мы всё знаем о начале ВОВ, но наше знание на самом деле лишь информация - представление, в терминах диалектики, т.е. оно уже не созерцание, но ещё и не понятие. Понятием оно станет когда оно станет движением, когда мы поймём главные источники этого движения - противоречия, а найти их можно только в материалистической истории, в полноте бытия и иного.

Мы всё знаем о начале ВОВ, но против каждого факта нашего знания, мы должны писать его отрицание, его иное бытие, там в 41-м. Мы знали что враг нападёт, но не знали когда точно; мы знали что враг готов лучше нас, но не знали насколько; мы знали что на границе враг сосредоточивает войска, но не могли оценить как много и степень их готовности; мы знали - мы не Франция, но не знали, что немцы об этом не знают, они кстати тоже многого не знали и не ожидали; список можно продолжить, но главное очевидно - случившееся было опосредствованно объективными обстоятельствами (логикой истории, развитием событий, наличными экономическими возможностями стран и субъективными качествами их лидеров, также как и тактика в начале войны, на которую сетует

bantaputu, в первую очередь следствие доступных средств).

Мы всё знаем о начале ВОВ, что много можно было бы избежать, но три вещи в этой войне были неизбежны: сама война, огромные жертвы, наша победа - победа социализма.

Мы всё знаем о начале ВОВ, а значит и о том кто виноват - фашизм, капитализм, европейская цивилизация.

Ты, можешь быть больным, бедным, безграмотным, безработным, бездомным, бесчеловечным, но не можешь быть бесправным.

Запись сделана с помощью m.livejournal.com.

Вселенная это единица, относительно своей бесконечности равная нулю.

Profile

knyazev_v

My Website

May 2020

S	M	T	W	T	F	S
					1	2
3	4	5	6	7	8	9
10	11	12	13	14	15	16
17	18	19	20	21	22	23
24	25	26	27	28	29	30
31

Syndicate

Page Summary

Э.В. Ильенков - Так кто же мыслит абстрактно?
Г.В.Ф. Гегель - Кто мыслит абстрактно?
О сущности диалектики
Мемуары
Из 2015-го. Космический хоровод
Дзынь!!!
Отрицание отрицания #уроки #диалектики
Никогда ещё американцы не были так далеко от Луны!
Диалектика чайника
Диалектика огня в учение джайнистов
За революцию! По гегелевски!
О понимании понимания
Квадратура коммунизма. (Позитивизм 22)
Мир непознаваем. (Позитивизм 21)
Чистый опыт. (Позитивизм 20)
Что такое диалектика?
Ильенков. Об отличии католицизма от протестантства
Re: О поражениях 1941 года
Принципы идеального государства
Бинарное представление мироздания

Style Credit

Style: Fresh Cotton for Crisped by timeasmymeasure

Expand Cut Tags

No cut tags

Page generated Jul. 16th, 2025 09:10 pm

knyazev-v

Совхоз ЗЕМЛЯ

Entries tagged with диалектика

Э.В. Ильенков - Так кто же мыслит абстрактно?

Г.В.Ф. Гегель - Кто мыслит абстрактно?

О сущности диалектики

Мемуары

Из 2015-го. Космический хоровод

Дзынь!!!

Отрицание отрицания #уроки #диалектики

Никогда ещё американцы не были так далеко от Луны!

Диалектика чайника

Диалектика огня в учение джайнистов

За революцию! По гегелевски!

О понимании понимания

Квадратура коммунизма. (Позитивизм 22)

Мир непознаваем. (Позитивизм 21)

Чистый опыт. (Позитивизм 20)

Что такое диалектика?

Ильенков. Об отличии католицизма от протестантства

Re: О поражениях 1941 года

Принципы идеального государства

Бинарное представление мироздания